Как шёлк, струился средь ветвей
На райском древе хитрый змей,
К невинной деве подбираясь.
Подполз и, мило улыбаясь,
Елейным гласом вопрошал:
«Не уж-то Бог вам наказал
Не есть в раю с дерев плоды?»
Сомлев от змея красоты,
Девица молвила в ответ:
«Ну что ты, друг, конечно нет!
С дерев плоды мы можем есть,
Нам Бог явил такую честь!
Лишь с одного просил Он древа
Не рвать плодов, они для чрева
Смертельны будут»… «Ерунда! –
Змей прошипел, - смерть никогда
Вас не настигнет, если плод
Съедите вы… Наоборот,
Вкусив прозреете, как боги,
И не преткнётесь на дороге,
Познав навеки зло с добром.
Пойдём скорее, за кустом
Растёт живительное древо»….
Забыв наказ, шагнула дева
Под своды тленного греха….
Качнулось небо от стыда,
Когда срывался спелый плод.
Смахнул с лица кровавый пот
Христос, взирающий с небес
И облака соткали Крест
В бездонной выси голубой.
Весь мир окутался бедой
И мерой жизни горе стало…
Лишь змей, сокрыв улыбкой жало,
Боясь карающей пяты
Укрылся в дебрях темноты.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
