Когда усталый день погаснет за окном
И землю ночь своею тьмой застелет,
Незваным гостем одиночество в мой дом
Приходит и садится на постели.
И начинает снова память ворошить,
Копаться в ней безжалостной рукою,
Сон от меня тогда бесследно прочь бежит
И нет душе желанного покоя.
Жжёт невозвратность, словно сотня жал,
И ранит сожаление нещадно
За всё, чем любящее сердце обижал,
Которое и грело, и прощало.
Тебя давно уж нет, приходишь только в снах,
Приходишь молодой, в своём расцвете,
Обнимешь с милою улыбкой на устах,
Родней тебя не довелось мне встретить,
И снова дом согрет, как прежде мы вдвоём.
Но тает сон в жестоком пробужденье.
То лишь мираж, и в одиночество моё,
Не знаешь ты, как горько возвращенье!
Я жизнь почти прожил, я стар уже и сед,
А ты осталась в прошлом молодою,
Прошло так много одиноких дней и лет,
Но сердцем я всё там еще с тобою.
Мне бремя это до конца теперь нести.
В бессонный час нахлынувшей печали
К тебе на небо: «Ты за всё меня прости!»
Летит в молитвах долгими ночами.
Владимир Штонда,
Харьков, Украина
Всё в стихотворении "Виноградная лоза".
Прочитано 8137 раз. Голосов 1. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
